Запомнившиеся высказывания Льва Дурова
Michael312
offline
В ночь на четверг в московской больнице на 84-м году жизни скончался народный артист России и СССР Лев Дуров.
Всего три года назад в одном из интервью актер так говорил о возрасте: "Дожив до стольких лет, мне просто неприлично жаловаться. Столько моих друзей уже ушло из жизни, страшно подумать. Смотрю кино и считаю: раз — нету, два — нету, три — нету, из десяти человек я один живой. Это даже неприлично. Хотя говорят, что по этому поводу шутить нельзя, а я шучу насчет света в конце тоннеля. Главное, чтобы свет в конце тоннеля не оказался встречным паровозом".
Русская служба Би-би-си вспомнила и другие яркие высказывания артиста.
О хорошем кино
Ни давление, ни цензура не могут убить хорошее кино. Кино убивают, когда его снимает не художник, а тот, кому деньги дали.
О ясновидящих
Мы с Жжёновым ехали в купе с ясновидящей — Лидией Михайловной, крановщицей, которую молния долбанула. Она стала всё рассказывать. Все переломы пересчитала, у меня их двадцать три. Потом говорит: "Скажи, год назад ты был на грани смертельного исхода?" — "Да". Она: "Автомобиль?" Я: "Нет, лошадь. Во время съемок на меня лошадь завалилась". Она: "Вообще-то тебя нет, ты умер, у тебя точка смерти совсем сформировалась". Но раз я уже умер — так чего мне теперь бояться.
О власти и искусстве
Короли не считали зазорным дружить с актерами. Я уверен, что и римский патриций почитал за честь подать актеру руку, но, с другой стороны, ему было на актера наплевать. Это обычное отношение власти к художнику.
О театре
Эти доски, подмостки, для того и существуют, чтобы мы тратили здоровье, а то и умирали на них. В противном случае на сцену не надо выходить.
О коллегах
Если актер талантлив, а как человек — дрянь, я все равно буду с ним работать. Иначе можно остаться с дилетантами. С одним актером я полгода не здоровался. Но когда он сыграл замечательно, я вошел в гримерку и поздравил. А назавтра опять не здоровался.
О России
Мы как будто прокляты. Но вот за что — не пойму. Чем мы провинились, не знаю. По формуле Василия Шукшина "не жили богато — не хера и начинать", никогда не было рая в России. При всех царях были и репрессии, и казни, и нищие. Какой-то страшный рок над нашей страной висит до сих пор. С одной стороны, борьба с коррупцией. Но никто мне не объяснит, почему люди, похитившие из казны миллиарды, отбывают домашний арест в 13-комнатной квартире с няньками и уборщицами. Ничего не понимаю, ребята. Вот рядом со мной стройка. Там красивые камни. Может, пойти и спереть? Облицую этим камнем свою лестничную клетку. Раз так. И буду сидеть в своей квартире под домашним арестом. Если уж дойти до абсурда.
О пище для мозгов
Что хорошо дает по мозгам — так это арбуз, в который налили водки и дали настояться.
О мобильниках
Сотовый телефон я готов разбить о стену. Ненавижу технику. Мне больше всего нравится, чтоб пальчик в дырочку — и крути.
О героях
Героев рождает время и только время. Сейчас вообще нет героев, потому что в обществе нет идеи, даже ложной, иллюзорной.
О страхах
Я человек безрассудный — сначала скажу, а думаю уже задним числом. Мне как-то один президент сказал: "Мы вас очень любим". А я ему ответил: "А вот мы вас — не очень". Что это был за президент — не скажу.
О воспитании
Когда знаешь, что такое голод, когда оладьи из кратофельных очисток воспринимаешь как деликатес, а подсолнечный и хлопковый жмых как основную еду — это воспитывает.
О спонтанности
В жизни часто многие наши поступки спонтанны. Они совершаются мгновенно, в секунды. Если раздумывать, прикидывать — ничего не сделаешь.
О патриотизме
Я, признаться, не революционер, простой обыватель. И не считаю это слово дурным. Кто такой «обыватель»? Он обывает землю, окучивает ее. Вот я это и делаю — в театре, в кино. Если я делаю это хорошо, пытаюсь до людей донести правду, что-то светлое им дать — значит, я патриот. В говне я никогда не снимался, мерзких спектаклей не ставил.
О "маленьких людях"
Мое амплуа — это протест маленького человека против понятия "маленький человек". Я в каждой роли это выражал.
О российско-грузинском конфликте
Это страшно, когда бомбить, бомбить, бомбить. А кого бомбить? Там мирные жители. Окститесь, опамятуйтесь. Дипломаты, пошлите туда своих детей, ну на два дня. Хочу посмотреть на ваши лица, на ваши слезы.
Об оптимизме
Просветов не может не быть. Без надежды на лучшее жить невозможно. Мне очень нравится карикатура: человек по пустыне тащит веревку с петлей на конце и из-под руки выглядывает — ищет, где же дерево? А дерева нет никакого. До горизонта — пустыня. Ему не на чем повеситься. Так что я оптимист, даже несмотря на возраст...
О ерунде
Не надо упрекать актера — "зачем ты снялся в какой-то ерунде?" И в ерунде приходится сниматься, чтобы о тебе не забыли.
О роли Клауса
В телефильме "Семнадцать мгновений весны" режиссер Лиознова предложила мне роль Клауса. Играть такую гадость-провокатора — поначалу возникло желание сразу, с ходу отказаться. А потом думаю: а что это за явление — провокатор, откуда такие люди берутся? Нас же мамы не рождают ни героями, ни преступниками. Стал разгадывать, раскручивать... Клаус очень словоохотлив, болтлив, и Штирлиц спрашивает его: "Вы никогда писать не пробовали?" У Семенова написано: "Нет". Я подумал: стоп, вот в чем дело. Клаус, наверное, хотел стать писателем, но не хватило таланта. И он решил мстить человечеству за свою несостоятельность. А так очень часто бывает. Разве нет среди вашего окружения людей, которые вымещают на нас с вами свою несостоятельность?
А сколько ущемлённых самолюбий в театре: "Ах, он играет эту роль, а мне не дали". Почему же не сделать блистательно то, что тебе дают? Только блистательно! И тогда будет гордость, и личная, и за профессию. Но, как правило, тот, кто больше всего требует, кто ущемлен, когда ему говорят: "пожалуйста", ничего и не может.
Всего три года назад в одном из интервью актер так говорил о возрасте: "Дожив до стольких лет, мне просто неприлично жаловаться. Столько моих друзей уже ушло из жизни, страшно подумать. Смотрю кино и считаю: раз — нету, два — нету, три — нету, из десяти человек я один живой. Это даже неприлично. Хотя говорят, что по этому поводу шутить нельзя, а я шучу насчет света в конце тоннеля. Главное, чтобы свет в конце тоннеля не оказался встречным паровозом".
Русская служба Би-би-си вспомнила и другие яркие высказывания артиста.
О хорошем кино
Ни давление, ни цензура не могут убить хорошее кино. Кино убивают, когда его снимает не художник, а тот, кому деньги дали.
О ясновидящих
Мы с Жжёновым ехали в купе с ясновидящей — Лидией Михайловной, крановщицей, которую молния долбанула. Она стала всё рассказывать. Все переломы пересчитала, у меня их двадцать три. Потом говорит: "Скажи, год назад ты был на грани смертельного исхода?" — "Да". Она: "Автомобиль?" Я: "Нет, лошадь. Во время съемок на меня лошадь завалилась". Она: "Вообще-то тебя нет, ты умер, у тебя точка смерти совсем сформировалась". Но раз я уже умер — так чего мне теперь бояться.
О власти и искусстве
Короли не считали зазорным дружить с актерами. Я уверен, что и римский патриций почитал за честь подать актеру руку, но, с другой стороны, ему было на актера наплевать. Это обычное отношение власти к художнику.
О театре
Эти доски, подмостки, для того и существуют, чтобы мы тратили здоровье, а то и умирали на них. В противном случае на сцену не надо выходить.
О коллегах
Если актер талантлив, а как человек — дрянь, я все равно буду с ним работать. Иначе можно остаться с дилетантами. С одним актером я полгода не здоровался. Но когда он сыграл замечательно, я вошел в гримерку и поздравил. А назавтра опять не здоровался.
О России
Мы как будто прокляты. Но вот за что — не пойму. Чем мы провинились, не знаю. По формуле Василия Шукшина "не жили богато — не хера и начинать", никогда не было рая в России. При всех царях были и репрессии, и казни, и нищие. Какой-то страшный рок над нашей страной висит до сих пор. С одной стороны, борьба с коррупцией. Но никто мне не объяснит, почему люди, похитившие из казны миллиарды, отбывают домашний арест в 13-комнатной квартире с няньками и уборщицами. Ничего не понимаю, ребята. Вот рядом со мной стройка. Там красивые камни. Может, пойти и спереть? Облицую этим камнем свою лестничную клетку. Раз так. И буду сидеть в своей квартире под домашним арестом. Если уж дойти до абсурда.
О пище для мозгов
Что хорошо дает по мозгам — так это арбуз, в который налили водки и дали настояться.
О мобильниках
Сотовый телефон я готов разбить о стену. Ненавижу технику. Мне больше всего нравится, чтоб пальчик в дырочку — и крути.
О героях
Героев рождает время и только время. Сейчас вообще нет героев, потому что в обществе нет идеи, даже ложной, иллюзорной.
О страхах
Я человек безрассудный — сначала скажу, а думаю уже задним числом. Мне как-то один президент сказал: "Мы вас очень любим". А я ему ответил: "А вот мы вас — не очень". Что это был за президент — не скажу.
О воспитании
Когда знаешь, что такое голод, когда оладьи из кратофельных очисток воспринимаешь как деликатес, а подсолнечный и хлопковый жмых как основную еду — это воспитывает.
О спонтанности
В жизни часто многие наши поступки спонтанны. Они совершаются мгновенно, в секунды. Если раздумывать, прикидывать — ничего не сделаешь.
О патриотизме
Я, признаться, не революционер, простой обыватель. И не считаю это слово дурным. Кто такой «обыватель»? Он обывает землю, окучивает ее. Вот я это и делаю — в театре, в кино. Если я делаю это хорошо, пытаюсь до людей донести правду, что-то светлое им дать — значит, я патриот. В говне я никогда не снимался, мерзких спектаклей не ставил.
О "маленьких людях"
Мое амплуа — это протест маленького человека против понятия "маленький человек". Я в каждой роли это выражал.
О российско-грузинском конфликте
Это страшно, когда бомбить, бомбить, бомбить. А кого бомбить? Там мирные жители. Окститесь, опамятуйтесь. Дипломаты, пошлите туда своих детей, ну на два дня. Хочу посмотреть на ваши лица, на ваши слезы.
Об оптимизме
Просветов не может не быть. Без надежды на лучшее жить невозможно. Мне очень нравится карикатура: человек по пустыне тащит веревку с петлей на конце и из-под руки выглядывает — ищет, где же дерево? А дерева нет никакого. До горизонта — пустыня. Ему не на чем повеситься. Так что я оптимист, даже несмотря на возраст...
О ерунде
Не надо упрекать актера — "зачем ты снялся в какой-то ерунде?" И в ерунде приходится сниматься, чтобы о тебе не забыли.
О роли Клауса
В телефильме "Семнадцать мгновений весны" режиссер Лиознова предложила мне роль Клауса. Играть такую гадость-провокатора — поначалу возникло желание сразу, с ходу отказаться. А потом думаю: а что это за явление — провокатор, откуда такие люди берутся? Нас же мамы не рождают ни героями, ни преступниками. Стал разгадывать, раскручивать... Клаус очень словоохотлив, болтлив, и Штирлиц спрашивает его: "Вы никогда писать не пробовали?" У Семенова написано: "Нет". Я подумал: стоп, вот в чем дело. Клаус, наверное, хотел стать писателем, но не хватило таланта. И он решил мстить человечеству за свою несостоятельность. А так очень часто бывает. Разве нет среди вашего окружения людей, которые вымещают на нас с вами свою несостоятельность?
А сколько ущемлённых самолюбий в театре: "Ах, он играет эту роль, а мне не дали". Почему же не сделать блистательно то, что тебе дают? Только блистательно! И тогда будет гордость, и личная, и за профессию. Но, как правило, тот, кто больше всего требует, кто ущемлен, когда ему говорят: "пожалуйста", ничего и не может.
Vlad1511
offline
В Спорт-Экспрессе было хорошее интервью с ним. Отдельные выдержки:
- Два месяца провел на зоне. Играл кума в картине "Беспредел". На зону нас долго не пускали. Потом начальник мне рассказал, что пришел пахан, попросил сценарий. Прочитал, посмеялся - и разрешил снимать. Не начальник - пахан! Я говорю: "Стоп. Если б он сказал, что снимать здесь нельзя, - вы не дали бы?" - "Нет, - отвечает. - Мы льем чугун для ЗИЛа. Не послушал бы я его - завтра ни один зек не вошел бы в рабочую зону. ЗИЛ остановился бы. Так что надо договариваться".
****
- Даже Михаил Козаков забывал на сцене текст. С вами такое случалось?
- Однажды. Спектакль "Все будет хорошо, как вы хотели" в "Школе современной пьесы", ставил Рейхельгауз. И он придумал, что начинаем со стихотворения. Есть у него такая манера - скомпонует спектакль, и вперед. Надо бы пару раз прогнать, а он сразу: "На зрителе! Импровизация!"
- И вас заклинило?
- Это стихотворение - как отрубило. Тут вижу сидящего Рейхельгауза. И ему при полном зале: "Поэт! Ты придумал, ты и читай!" Он стал читать прямо с места - я "зацепился", и пошло. У актера три памяти.
- Какие?
- "Дальняя", "сегодняшняя" и "мусор". Спросите меня про любую роль из пьес двадцатилетней давности - Гамлет, Отелло, да хоть брат Алеша. У Достоевского огромные монологи. Запросто! Буду молотить! Это "дальняя" память. Запомнились роли потому, что знал: те спектакли идут не один год. Сегодня по возрасту уже труднее - приходится долбить текст. Раньше трех репетиций хватало, чтоб отбросить листочек и шпарить наизусть. А мусор - это кино и телевидение. "Мотор! Начали!" Ты - ля, ля, ля. Дальше - "стоп, снято". И нет этого текста в голове. Зачем он мне?
Помню, Броневой поставил перед собой 12 картонок с текстом, отбитым на машинке. Едва взглянул: "Снимаем, я готов". У всех круглые глаза, поверить не могут. Леня отыграл без запинки. Прошло часа два - оператор опомнился: "Камеру не так выставил. Давайте повторим" - "Несите картонки…"
****
- Третьяк любит театр?
- Да, часто приходил. Был он и на спектакле "Весельчаки", где мы с Леней Каневским играли двух старых артистов, которые постоянно ссорились. Во время очередного скандала героев на сцену вдруг рухнуло бревно. В шаге от нас! Зрители ни о чем не догадались - думали, так надо. Третьяк после спектакля зашел в гримерку: "Ребята, трюк с бревном отработан гениально. Как вы не боитесь?!" А когда объяснили, что на самом деле стряслось, побледнел.
****
- Вы ведь тоже снимались в "Знатоках".
- Да, в роли инспектора ГАИ. Веселая история. Я тогда носил бакенбарды. Их попросили сбрить, дескать, милиционерам такие не положены. - "Нет, не сбрею, мне же еще в театре играть". - "Это просьба замминистра внутренних дел" - "Да клал я на него!" Вскоре подходит какой-то мужик: "Лев Константинович, с меня три шкуры снимут. По уставу-то нельзя. Хотя бы наполовину укоротите, пожалуйста". Так жалобно просил, что я дрогнул: "Ладно". А в ответ: "Огромное спасибо! Между прочим, я тот самый замминистра, на которого вы полчаса назад положили…" Все слышал, оказывается.
***
- К вам липнут приключения. Даже если половину придумали, как говорит Гафт. Второго такого актера знаете?
- Нет. Гафт сочинил про меня эпиграмму:
Актер, рассказчик, режиссер -
Но это Леву не колышет.
Он стал писать с недавних пор.
Наврет, поверит - и запишет.
А время спустя читаю у Гафта. "Иду по Камергерскому, вдруг вижу, как мотоциклист врезается в такси. Перелетает машину, шмякается лицом об асфальт. Подхожу ближе - да это Дуров! После такого не живут. А он стал еще красивее и сильнее…" Потом спрашиваю: "Валь, если б я такое описал - ты бы поверил?" - "Ни за что! Но это произошло на моих глазах".
- Значит, все правда?
- Конечно! Таксист был пьяный, мы столкнулись лоб в лоб. У меня челюсть пополам. Жена через воронку киселем кормила. А мотоциклы с тех пор обхожу стороной. Знаете, я как-то начал считать свои переломы - 25! Поэтому последнюю книжку назвал "Нет повести печальнее на свете, чем повесть о моем родном скелете". Ноги ломал, ноги, ребра, дважды - позвоночник…
- Позвоночник как угораздило?
- Один раз на лошади сальто неудачно крутил. А второй - актриса поехала на тросе и случайно ткнула ступнями в грудь. Я рухнул с трехметровой высоты, не успев сгруппироваться.
- Самый комичный из 25 переломов?
- Он же самый позорный. В самолете сортирную дверь захлопнул так, что перерубил себе большой палец. Его специальными шпильками сколачивали. Смех и грех.
****
- На съемках "Трех мушкетеров" действительно так легендарно пили, как рассказывают?
- Да ну, дурацкая бравада. Как можно пить, если с утра скакать на лошадях? Володя Балон и Миша Боярский мастера приукрасить. С Мишей на этих съемках забавный эпизод связан. Ему нужно было спрыгнуть с балюстрады. Высота метра четыре. Каскадеры сшивают поролоновые матрасы. Боярский забрался наверх и кричит: "Ребята, отойдите!" Ему объясняют, что это опасно, трюк должен выполнять профессионал. Но Миша сиганул. Поднимается, каскадер говорит: "Ты сделал все неправильно. Просто повезло. Теперь я покажу, как надо". Залез, прыгнул и исчез.
***
Еще у меня было три кликухи - Швейк, Артист и Седой. С Артистом, кстати, история самая странная. Вы помните, как 60 тысяч пленных немцев вели по Садовому кольцу?
- С трудом.
- Однорукий сержант с рукавом, заколотым булавкой, меня усадил на стойку от ворот. Я принялся какому-то немцу орать: "Эй, посмотри на меня!" Сержант усмехнулся: "Что, знакомый?" - "Да" - "Ну, ты артист…" Рядом стоял кто-то с нашего двора. И прилипло.
- Сказки, Лев Константинович.
- А я вам докажу. Толпу немцев охраняли конвоиры со штыками и конная милиция. Следом ехали поливальные машины. Мы-то думали - символ. Оказалось - необходимость. Пленных перед этим накормили салом. Они какались на ходу. Все это надо было смыть с мостовой - и поливальная машина подогнала к моим ногам немецкий погон. Вот он, держите. Не бойтесь, я отстирал еще тогда, в 1945-м.
****
- Самый страшный для вас день войны?
- Вечерами ждать маму. Я на чердаке нашел иконы, ставил перед собой - и молился, чтоб мама вернулась. Помню, с каким воодушевлением воспринял начало войны. Как "Зарницу". Песню тогда пели: "Если завтра война - пушку слепим из г…а. В ж…у пороха набьем, всех фашистов перебьем". Думали, немцев расчихвостим за две недели.
- Два месяца провел на зоне. Играл кума в картине "Беспредел". На зону нас долго не пускали. Потом начальник мне рассказал, что пришел пахан, попросил сценарий. Прочитал, посмеялся - и разрешил снимать. Не начальник - пахан! Я говорю: "Стоп. Если б он сказал, что снимать здесь нельзя, - вы не дали бы?" - "Нет, - отвечает. - Мы льем чугун для ЗИЛа. Не послушал бы я его - завтра ни один зек не вошел бы в рабочую зону. ЗИЛ остановился бы. Так что надо договариваться".
****
- Даже Михаил Козаков забывал на сцене текст. С вами такое случалось?
- Однажды. Спектакль "Все будет хорошо, как вы хотели" в "Школе современной пьесы", ставил Рейхельгауз. И он придумал, что начинаем со стихотворения. Есть у него такая манера - скомпонует спектакль, и вперед. Надо бы пару раз прогнать, а он сразу: "На зрителе! Импровизация!"
- И вас заклинило?
- Это стихотворение - как отрубило. Тут вижу сидящего Рейхельгауза. И ему при полном зале: "Поэт! Ты придумал, ты и читай!" Он стал читать прямо с места - я "зацепился", и пошло. У актера три памяти.
- Какие?
- "Дальняя", "сегодняшняя" и "мусор". Спросите меня про любую роль из пьес двадцатилетней давности - Гамлет, Отелло, да хоть брат Алеша. У Достоевского огромные монологи. Запросто! Буду молотить! Это "дальняя" память. Запомнились роли потому, что знал: те спектакли идут не один год. Сегодня по возрасту уже труднее - приходится долбить текст. Раньше трех репетиций хватало, чтоб отбросить листочек и шпарить наизусть. А мусор - это кино и телевидение. "Мотор! Начали!" Ты - ля, ля, ля. Дальше - "стоп, снято". И нет этого текста в голове. Зачем он мне?
Помню, Броневой поставил перед собой 12 картонок с текстом, отбитым на машинке. Едва взглянул: "Снимаем, я готов". У всех круглые глаза, поверить не могут. Леня отыграл без запинки. Прошло часа два - оператор опомнился: "Камеру не так выставил. Давайте повторим" - "Несите картонки…"
****
- Третьяк любит театр?
- Да, часто приходил. Был он и на спектакле "Весельчаки", где мы с Леней Каневским играли двух старых артистов, которые постоянно ссорились. Во время очередного скандала героев на сцену вдруг рухнуло бревно. В шаге от нас! Зрители ни о чем не догадались - думали, так надо. Третьяк после спектакля зашел в гримерку: "Ребята, трюк с бревном отработан гениально. Как вы не боитесь?!" А когда объяснили, что на самом деле стряслось, побледнел.
****
- Вы ведь тоже снимались в "Знатоках".
- Да, в роли инспектора ГАИ. Веселая история. Я тогда носил бакенбарды. Их попросили сбрить, дескать, милиционерам такие не положены. - "Нет, не сбрею, мне же еще в театре играть". - "Это просьба замминистра внутренних дел" - "Да клал я на него!" Вскоре подходит какой-то мужик: "Лев Константинович, с меня три шкуры снимут. По уставу-то нельзя. Хотя бы наполовину укоротите, пожалуйста". Так жалобно просил, что я дрогнул: "Ладно". А в ответ: "Огромное спасибо! Между прочим, я тот самый замминистра, на которого вы полчаса назад положили…" Все слышал, оказывается.
***
- К вам липнут приключения. Даже если половину придумали, как говорит Гафт. Второго такого актера знаете?
- Нет. Гафт сочинил про меня эпиграмму:
Актер, рассказчик, режиссер -
Но это Леву не колышет.
Он стал писать с недавних пор.
Наврет, поверит - и запишет.
А время спустя читаю у Гафта. "Иду по Камергерскому, вдруг вижу, как мотоциклист врезается в такси. Перелетает машину, шмякается лицом об асфальт. Подхожу ближе - да это Дуров! После такого не живут. А он стал еще красивее и сильнее…" Потом спрашиваю: "Валь, если б я такое описал - ты бы поверил?" - "Ни за что! Но это произошло на моих глазах".
- Значит, все правда?
- Конечно! Таксист был пьяный, мы столкнулись лоб в лоб. У меня челюсть пополам. Жена через воронку киселем кормила. А мотоциклы с тех пор обхожу стороной. Знаете, я как-то начал считать свои переломы - 25! Поэтому последнюю книжку назвал "Нет повести печальнее на свете, чем повесть о моем родном скелете". Ноги ломал, ноги, ребра, дважды - позвоночник…
- Позвоночник как угораздило?
- Один раз на лошади сальто неудачно крутил. А второй - актриса поехала на тросе и случайно ткнула ступнями в грудь. Я рухнул с трехметровой высоты, не успев сгруппироваться.
- Самый комичный из 25 переломов?
- Он же самый позорный. В самолете сортирную дверь захлопнул так, что перерубил себе большой палец. Его специальными шпильками сколачивали. Смех и грех.
****
- На съемках "Трех мушкетеров" действительно так легендарно пили, как рассказывают?
- Да ну, дурацкая бравада. Как можно пить, если с утра скакать на лошадях? Володя Балон и Миша Боярский мастера приукрасить. С Мишей на этих съемках забавный эпизод связан. Ему нужно было спрыгнуть с балюстрады. Высота метра четыре. Каскадеры сшивают поролоновые матрасы. Боярский забрался наверх и кричит: "Ребята, отойдите!" Ему объясняют, что это опасно, трюк должен выполнять профессионал. Но Миша сиганул. Поднимается, каскадер говорит: "Ты сделал все неправильно. Просто повезло. Теперь я покажу, как надо". Залез, прыгнул и исчез.
***
Еще у меня было три кликухи - Швейк, Артист и Седой. С Артистом, кстати, история самая странная. Вы помните, как 60 тысяч пленных немцев вели по Садовому кольцу?
- С трудом.
- Однорукий сержант с рукавом, заколотым булавкой, меня усадил на стойку от ворот. Я принялся какому-то немцу орать: "Эй, посмотри на меня!" Сержант усмехнулся: "Что, знакомый?" - "Да" - "Ну, ты артист…" Рядом стоял кто-то с нашего двора. И прилипло.
- Сказки, Лев Константинович.
- А я вам докажу. Толпу немцев охраняли конвоиры со штыками и конная милиция. Следом ехали поливальные машины. Мы-то думали - символ. Оказалось - необходимость. Пленных перед этим накормили салом. Они какались на ходу. Все это надо было смыть с мостовой - и поливальная машина подогнала к моим ногам немецкий погон. Вот он, держите. Не бойтесь, я отстирал еще тогда, в 1945-м.
****
- Самый страшный для вас день войны?
- Вечерами ждать маму. Я на чердаке нашел иконы, ставил перед собой - и молился, чтоб мама вернулась. Помню, с каким воодушевлением воспринял начало войны. Как "Зарницу". Песню тогда пели: "Если завтра война - пушку слепим из г…а. В ж…у пороха набьем, всех фашистов перебьем". Думали, немцев расчихвостим за две недели.